придвигая ко мне ягоды.

Я вынул купюру и протянул ей. После чего взял пригоршню земляники.

— Нельзя не противиться злу. Вы же видели, что творит ваш староста.

— Так он всех запугал, милый человек, — ответила вторая торговка и придвинула свою корзинку. — Вы гляньте на его детин. Здоровые какие да злющие.

— Молчать будете, и следующий староста станет таким же. И тоже будет вас тиранить.

Я заплатил и второй бабушке. Они обе закивали, а потом первая тихонько спросила:

— А что с той активисткой-то, которая эка?

— Та женщина? — уточнил я.

— Да никакая она не женщина, — тихо пробормотала торговка. — Мы ее видели не раз, да только нам никто не верит. Считают, что у нас маразма и старость.

— Скоро к озеру приедет машина с надписью «живая рыба». Если хотите от этой конкурентки избавиться…

— Хотим, — одновременно заявили предпринимательницы.

— То помогите водителю и укажите съезд к озеру. Когда та самая активистка выйдет и сядет в машину… — я понизил голос до заговорщического шепота, отвлеките его и не поднимайте шуму. Так от вас и уедет эта «женщина».

— Спаситель вы наш, избавитель, — поклонились мне обе торговки. — Век не забудем…

— Лучше забудьте, — я приложил к губам палец. — Не надо нам огласки в наших с вами делах.

— Точно.

— А мальчишкам — охранникам, с которыми я договорился, чтобы у воды стояли, отдайте от меня вот что, — я вынул еще несколько купюр. — Тут и вам за работу. Разделите поровну. Только не обманите. Я ведь и вернуться могу, чтобы проконтролировать.

— Что вы, милсдарь? — бабулька осенила себя священным знаком и боязливо оглянулась на старосту с сыновьями. — Не обманем.

Машина жандармов прибыла довольно скоро. Воя сиреной, авто влетело на территорию, остановилось у заправки. Из машины выскочили двое жандармов, и в воздухе почувствовалась сила.

— Что у вас здесь происходит? — рявкнул один из них, осматривая нас и старосту с детьми, которые сбившись в кучу, стояли неподалёку.

— Да вот мужик этот под камерой признался, что они путников грабили, — пояснил я, указывая на главу семейства. — А еще хотели убить ведьмаков и как они выразились «поразвлечься» с дочерью семьи Пожарских.

Жандармы удивлённо переглянулись:

— Митрофан, вызывай машину из дома скудоумия, — произнес один из них, обращаясь к напарнику. — У семейки явно болезни душевные, раз они решили такое сделать с семьёй ведьмаков

— Да я не знал, думал обычные — заблеял было бледный староста, утирая выступившую на лбу испарину.

Жандарм, которого назвали Митрофаном, довольно усмехнулся:

— Ну, молодец, что признался.

Староста поспешно замолчал, видимо поняв, что ляпнул лишнего. Митрофан же подошёл к нему и мягко уточнил:

— Как звать тебя, болезный?

— Епифан, — произнес тот.

Жандарм кивнул, снял с пояса наручники и добро произнес:

— Ну что, Епифан? Поедем в острог?

Парни заревели, размазывая слезы. Староста же покорно протянул руки, и браслеты защелкнулись на запястьях. Затем жандармы заковали и братьев.

— А это что? — уточнил один из стражей правопорядка, указывая на кровавую лужу.

— Было Глашей, дочкой старосты, — честно ответил я. — Пока она за ружье не схватилась и не решила княжича Шереметьева застрелить.

— О как… — многозначительно протянул жандарм и покосился на валявшиеся рядом орудие преступления. — Ну, это несчастный случай. Такое бывает.

Семью старосты усадили в патрульную машину. Один из жандармов улыбнулся и произнес:

— Верно говорят по вас, ведьмаков. Простым людям помогаете. Даже если это и не касается нежити. Спасибо за помощь. У нас тут в округе уже пару лет люди исчезали.

— Ну вот, теперь дело раскрыто, — улыбнулся я.

— Только…

Жандарм замялся, словно не решаясь сказать.

— Что?

— Нам объяснения ваши нужны, — произнес страж порядка. — Для дела. Понимаю, у вас дела важные, но…

Я усмехнулся и указал рукой в сторону открытой двери заправки:

— Это много времени не займет. Идёмте, мы все вам расскажем.

В гостях у кошмара

Я катил по дороге и все никак не мог перестать думать о произошедшем. В каждом из миров хватало монстров. И в числе человеков встречались твари. Я понимал, что до нашего вмешательства староста со своей семейкой сгубили много случайных путников. И как знать, станет ли жандармерия разбираться в каждом эпизоде или им хватит нападения на аристократов. Второй вариант более вероятен. Даже без других преступлений семейке придется несладко. Каторга заберет жизнь старосты и отберет много лет у его сыновей. Никто из них не вернется на родину. Их имущество будет продано с молотка и деньги отправятся в казну семей.

Я откажусь от своей доли в пользу деревни. Не уверен, что о таких мелочах станут заботиться Пожарские или Шереметьевы. Дело не в том, что они плохие. Просто не привыкли думать о простолюдинах. Воспитание аристократов не позволяет принимать обычных людей равными княжеской крови. Ниже челяди аристо считают только нечисть. Хотя по моему мнению та же Алла — жаба достойна уважения. Несмотря на страх, она вышла из своей стихии и пыталась бороться за свое озеро. Она могла бы заморочить кого-то из селян и заставить взяться за вилы. Но предпочла не причинять смертельного вреда.

Я задержался на заправке достаточно, чтобы в дороге меня настигли сумерки. Мои спутники уехали раньше, доверив мне разбираться с жандармами. Они рассчитывали, что я нагоню процессию на мощном мотоцикле. Учитывая почти пустую дорогу, мы все двигались достаточно быстро. И когда я освободился, то наскоро умылся местной родниковой водой, попрощался с торгашками, которые терпеливо ждали машину для вывоза жабы.

Стало прохладнее, и я застегнул куртку до самого горла. И нацепил перчатки, которые мне вручил Иван перед путешествием.

Дорога вилась широкой лентой, радуя разметкой, которая, впрочем, спустя полчаса стала бледнее, а потом и вовсе пропала. Деревья сдвинулись ближе к обочине и вскоре уже нависали надо мной густыми кронами. Ровный асфальт остался позади, и мне пришлось сбавить скорость, чтобы объезжать выбоины, некоторые из которых грозили стать причиной аварии. Яркие столбики с бликующими синими полосками сменились на старые окрашенные белым жерди. Но зато их было видно в высокой, никем не скошенной травой. Пару раз мне казалось, что в стороне от дороги в густом бурьяне мелькали какие-то уж слишком крупные тени. А на одной из развилок мне померещилась фигура девушки, которая взмахнула руками. Я даже притормозил, чтобы рассмотреть ее. Но оказалось, что рядом с тропой высилась небольшая береза и ее длинные свисающие до самой земли ветви покачивались на ветру.

Тут я вынул телефон, чтобы свериться с маршрутом, и убедился, что двигаюсь в правильном направлении.

«Ты не заблудился?» — пришло сообщение от Алины и к нему девушка добавила встревоженный смайлик.

Я невольно улыбнулся и набрал ее номер. Ветер трепал мои волосы, освободившиеся от шлема.

— А еду за вами, — сказал я, как только услышал голос Шереметьевой.

— Ты так долго отвечал на вопросы жандармов? — неверяще уточнила девушка.

— Давно закончил. И еду около часа.

— Ты должен был нас уже нагнать, — протянула княжна. — Машина едет медленнее мотоцикла.

— Но дорога убитая, — парировал я и оглянулся. Мне показалось, что кто-то подошел и встал позади, сверля спину любопытным взглядом. Но никого не увидел. Только прошлогодняя листва собралась в небольшую кучку и вращалась на асфальте, повинуясь ветру.

— Ты о чем Морозов? — настороженно спросила девушка. — Дорога отличная. Ни одной трещины в покрытии. По имперской программе ее положили буквально пару недель назад.

Я напрягся и вновь осмотрелся. Ничего подозрительного не нашлось. Тропа у березы уходила в пролесок и выглядела так, словно ею пользовались очень редко. Солнце скатилось к горизонту настолько, что не пробивалось сквозь стволы деревьев. Мне не было страшно в темноте. Хотя тревога пробралась в душу. Я завел двигатель и направился дальше, поглядывая по сторонам. Дорога казалась старой и разбитой. Приходилось старательно объезжать ямы. И когда я вновь сбавил скорость, то опять увидел движение слева. И почти не удивился, увидев похожую березу и тропу. Только не похожую, а ту же самую. Может, я и был пришлым, не особенно разбирался в знаках, но решил рискнуть и надавил на ручку газа. Чтобы через минут десять вновь увидеть знакомое дерево.

— Что ж за напасть такая, — пробормотал я, останавливаясь и глуша мотор.

В тишине стрекотали кузнечики. Где-то очень далеко квакали лягушки и отсчитывала чьи-то года кукушка. Ветер принес аромат влажной земли и мха.

Я сошел с мотоцикла, поставив его на подножку. Еще раз обернулся, убеждаясь, что никого поблизости нет. И выругался, поняв, что после произошедшего на заправке отдал рюкзак Алине. А в том было оружие, плащ и чернила. У меня